Как известно, одна изюминок туристической Одессы — история ее весьма колоритного преступного мира. О похождениях знаменитых одесских бандитов создано немало литературных произведений. Легендарные одесские аферисты Сонька Золотая Ручка, Мишка Япончик и другие стали героями ряда популярных телевизионных сериалов. Естественно, благодаря многочисленным экскурсоводам все желающие могут прогуляться по криминальным местам «Одессы-мамы» и узнать немало интересного. Всевозможные (в том числе и костюмированные) туры с названиями «Бандитская Одесса», «Криминальная Одесса», «Легенды криминального мира» и подобные пользуются регулярным спросом у туристов. Да и у «Народного музея милиции», и «Музея контрабанды» в посетителях недостатка нет. Львов и Киев также в этом плане не отстают от Южной Пальмиры. Все эти города смогли создать из своего преступного прошлого не просто хороший туристический продукт, а то, что востребовано и вызывает интерес как у местных жителей, так и у гостей.
Наш же с вами любимый город в этом плане стоит в стороне. Как будто не было в нем вовсе в 19-20 веках ни аферистов, ни резонансных преступлений, ни легендарных работников правоохранительных органов. Такая ситуация совершенно не удивительна. В Харькове только в последнее время стали понимать, что у города есть огромный туристический потенциал и что его нужно развивать. Правда, порой авторы статей с громкими заголовками типа «Проделки Соньки Золотой ручки в Харькове» не удосуживаются указать даже год пребывания в нашем городе легендарной аферистки, не говоря уже на ссылках на архивные дела. А ведь в реальном прошлом криминального мира Харькова было немало интересного.
Наверное, многим в нашем городе знакомо старинное здание, расположенное на углу нынешнего Плетневского переулка и Павловской площади. Однако мало кто знает, что это не просто старинный дом, а место, имеющее прямое отношение к тому, что смело можно называть «ограблением века».
Утром 28 декабря 1916 года практически все основные имперские газеты облетела новость ― неизвестными ограблен Харьковский банк Общества взаимного кредита приказчиков. Украли настолько много, что в истории тогдашней Российской империи подобных прецедентов не имелось. Это и понятно. Ведь похищена была по тем временам неслыханная сумма ― 2 500 000 рублей процентных бумаг.
Злоумышленники действовали крайне дерзко. В Рождественские праздники (с 24 по 28 декабря) ими был устроен подкоп со двора соседнего с банком дома. Это время было выбрано не случайно, так как официальные учреждения Харькова в этот период не работали. Пробив двойную каменную стену здания толщиной почти в полтора метра, грабители распилили и распаяли стальные несгораемые шкафы и вынесли ценные бумаги.
В этот же день заместитель начальника харьковского сыскного отделения Лапсин отправил в Санкт-Петербург из Харькова шифрованную телеграмму. В 11 часов утра начальник уголовного сыска Аркадий Францевич Кошко получил ее и прочел сообщение о самой краже и о том, что один из служащих банка, заподозренный в соучастии в преступлении, задержан и временно арестован. Новость о харьковском ограблении попалась в одной из утренних газет на глаза самому императору, который лично выразил министру внутренних дел желание видеть это преступление раскрытым в максимально короткие сроки. А уже в 16.00 директор Департамента полиции Алексей Тихонович Васильев (тот самый, что расследовал убийство Григория Распутина) сообщал Кошко, что министр поручил ведение этого дела ему.
Однако выехать Аркадию Францевичу в наш город в тот же день не удалось, так как харьковский курьерский поезд уже ушел. Кошко потратил остаток дня на приготовление к поездке. Из более чем двухмиллионной базы фотографий с дактилоскопическими оттисками и отметками преступников и подозрительных лиц, находившейся в департаменте, он взял с собою в Харьков 20 снимков особенно ловких и дерзких «варшавских» воров. Именно они, по мнению Кошко, совершили харьковское ограбление. В своих мемуарах легендарный сыщик рассказывает нам на эту тему следующее:
«Эта дерзкая кража тревожила меня во всех отношениях: не говоря уже об исключительно крупной сумме похищенного, обратившей на себя внимание императора, но и обстоятельства дела не давали уверенности в успехе моих розысков. Дело в том, что воры воспользовались рождественскими праздниками, т. е. двумя днями, в течение коих банк был закрыт, а следовательно, с момента свершения и до момента обнаружения преступления протекло 48 часов. За этот промежуток времени воры могли основательно замести следы, а то и скрыться за границу. Общая картина преступления заставляла думать, что в данном случае орудовали так называемые «варшавские» воры. Эта порода воров была не совсем обычна и резко отличалась от наших, великороссийских. Типы «варшавских» воров большей частью таковы: это люди, всегда прекрасно одетые, ведущие широкий образ жизни, признающие лишь первоклассные гостиницы и рестораны. Идя на кражу, они не размениваются на мелочи, т. е. объектом своим выбирают всегда лишь значительные ценности. Подготовка намеченного предприятия им стоит больших денег: широко практикуется подкуп, в работу пускаются самые усовершенствованные и весьма дорогостоящие инструменты, которые и бросаются тут же, на месте совершения преступления.
Они упорны, настойчивы и терпеливы. Всегда хорошо вооружены. Будучи пойманы, не отрицают своей вины и спокойно рассказывают все до конца, но не выдают, по возможности, сообщников».
С собою в наш город Кошко взял уроженца Польши, крайне способного агента Линдера. Прибыв в Харьков вечером 31 декабря, Аркадий Францевич сразу же вызывает к себе уже знакомого нам заместителя начальника сыскного отделения Лапсина. Тот сообщает новые подробности, в частности, на основании чего был арестован банковский служащий. Оказалось, что:
1) Подкоп под стальную комнату велся из дровяного сарайчика в соседнем с банком дворе. А сарайчик принадлежал как раз квартире, занимаемой банковским служащим.
2) Данный работник пользовался крайне неважной репутацией.
3) В момент совершения кражи его не оказалось в городе, так как он уехал с женой на два праздничных дня куда-то за город.
Однако, несмотря на такое железное алиби, по мнению полиции, служащий был причастен к ограблению. Подкоп велся не меньше двух недель и, так как рыли у самой стены квартиры, то шум от лопат и кирок чиновник не слышать просто не мог. Первого января Кошко лично осмотрел место преступления. Что же он там увидел?
«Стальная же комната банка являла весьма любопытное зрелище: два стальных шкафа со стенками, толщиной чуть ли не в четверть аршина, были изуродованы и словно продырявлены орудийными снарядами. По всей комнате валялись какие-то высокоусовершенствованные орудия взлома. Тут были и электрические пилы, и баллоны с газом, и банки с кислотами, и какие-то хитроумные сверла и аккумуляторы, и батареи, словом, оставленные воровские приспособления представляли из себя стоимость в несколько тысяч рублей».
Затем Аркадий Францевич лично допросил задержанного, который оказался еще и «заядлым поляком». Ясное дело, кроме отрицания своей вины и возмущений на тему незаконного ареста, Кошко больше ничего не услышал. С учетом того, что подготовка к ограблению заняла у преступников немало времени, следователь, взяв привезенные с собою 20 фотографий варшавских воров и карточку арестованного чиновника, в сопровождении Линдера и местных агентов принялся объезжать все харьковские гостиницы.
Успех не заставил себя долго ждать. Шесть профессиональных воров (в том числе Станислав Квятковский, Здислав Горошка, Ян Сандаевский) были опознаны. Хоть и жили они разных гостиницах около месяца, выехали все в один день, а именно 26 декабря. Также в деле появилась новая зацепка. Лакей гостиницы, в которой проживали Квятковский и Горошек, опознал арестованного банковского чиновника. Кошко вспоминает:
«Лакей этот, шустрый малый, не только сразу же опознал обоих воров и чиновника, но со смешком поведал о тех перипетиях, косвенным участником коих он являлся за время проживания этих господ в его гостинице. По его словам, к Горошку, а особенно к Квятковскому, часто захаживал арестованный чиновник, и более того: Квятковский был, видимо, в любовной связи с женой ничего не подозревавшего чиновника. Эта женщина не раз навещала в гостинице Квятковского, и нередко ему, лакею, приходилось относить записочки то от него к ней, то обратно. Из этих тайных записок любопытный лакей и убедился, к своему удовольствию, в их связи. Этот первый день Нового года казался мне не потерянным напрасно, и я заснул покойно».
Также о прошлом арестованного удалось узнать новые подробности. Оказалось, до приезда в наш город он служил в Гельсингфорсе, в отделении Лионского кредита, откуда был уволен по подозрению в соучастии в готовившемся покушении на кражу в этом банке. Однако подозреваемый банковский служащий продолжал упорно отрицать свое участие в ограблении. Ясное дело, легендарный сыщик нашел способ его разговорить.
По его приказу агент Линдер, представившись другом Квятковского, должен был зайти к неверной жене с приветом от возлюбленного. В качестве доказательства у него было фото Квятковского с подделанной в полиции дружеской надписью на польском языке, размещенной на обороте. Основной целью данного визита было получение от указанной дамы какого-либо письма или записки, адресованной Квятковскому. Линдер блестяще справился с заданием. Несмотря на то, что вначале был встречен с подозрением, в дальнейшем неверная жена всецело доверилась ему. Уходя, на прощанье он спросил небрежно хозяйку:
«Быть может, пани желает написать что-либо Стасю, так я охотно готов передать ему вашу цидулку». В ответ пани обрадовалась случаю и тут же написала возлюбленному нежное послание, заключив его фразой: «…Как жаль, коханы Стасю, что тебя нет со мной сейчас, когда муж мой в тюрьме!»
Удивительно, но именно благодаря этой фразе самое масштабное ограбление за всю историю Российской империи, произошедшее в Харькове, было раскрыто. После отчета Линдера Кошко вызвал на допрос арестованного чиновника, который как и раньше, продолжал отрицать свое участие в ограблении. Знакомство с паном Квятковским также отрицалось.
« ― Никакого Квятковского я не знаю!
― И жена ваша не знает пана Квятковского?
― Разумеется, нет! Кто такой этот Квятковский?
― Любовник вашей жены!
― Ну, знаете ли, этот номер не пройдет! Жена моя святая женщина, и в супружескую верность ее я верю как в то, что я дышу!»
После дальнейших прений Кошко протянул чиновнику полученный ранее от Линдера конверт с посланием. Прочитав текст, арестованный, прекрасно знавший почерк своей «святой» жены, пришел в полное бешенство.
«По мере чтения лицо его все багровело и багровело, руки начали трястись, дыхание становилось прерывистым. Наконец, кончив чтение, он яростно скомкал бумагу, метнул бешеный взгляд и, хлопнув кулаком по столу, воскликнул:
― Пся крэв! Ну, ладно, пане Станиславе, не скоро пожалуешь ты сюда! А если и пожалуешь, то не для свидания с моей женой! Ах ты, мерзавец, подлец ты этакий! Ну, теперь держись! Хоть и сам погибну, но и тебя потоплю! Господин начальник, ― обратился он ко мне, ― извольте расспрашивать, я теперь все, все скажу, рад вам помочь в поимке этого негодяя Квятковского!»
Наступило то, чего и следовало ожидать. Обманутый муж рассказал все.
Оказалось, что «варшавские» воры после удачного ограбления уехали в Москву и найти их главарей можно у любовницы Горошка, на Переяславльской улице. Все похищенное, ясное дело, при них. Будучи крайне осторожными, для обмена ценных бумаг на деньги они ждут, когда в Харьков приедет из Гельсингфорса некий «делец» по фамилии Хамилейнен. Получив от банковского служащего препроводительное письмо, тот выедет с ним в Москву, а затем сторгует бумаги примерно за полцены их номинальной стоимости. Кстати, это самое письмо на имя Квятковского арестованный, не скрывая своей радости, добровольно затем и написал, а также назвал имена и всех участников ограбления, которых вместе с ним, Квятковским и Горошком, оказалось 9 человек.
После этого Аркадий Францевич действовал крайне быстро. Начальнику Московской сыскной полиции Маршалку он выслал фотографии пяти воров, опознанных в гостиницах нашего города. На Переяславльской улице было приказано установить наблюдение за Квятковским и Горошком. Больше в Харькове расследовать было нечего. Дальнейшие весьма детальные подробности спецоперации по поимке преступников все, кому интересно, могут прочитать в неоднократно цитируемых здесь мемуарах Кошко, изданных в Париже в 1929 году (они есть в открытом доступе). Агент Линдер, имея письмо из Харькова, прекрасно справился с ролью Хамилейнена. А также доторговался с преступниками до того, что бумаги стоимостью в два с половиной миллиона рублей было решено продать за 1 200 000 руб. При этом он настолько вошел в роль, что во время задержания преступников был сам принят полицией за бандита и «немножко помят». В итоге поймали восемь грабителей из девяти. Девятому удалось скрыться бесследно.
В разделе «Происшествия» харьковская газета «Южный Край», однако, сообщала своим читателям, что «все 15 арестованных ― жители Царства Польского».
Помощник начальника Харьковского сыскного отделения Лапсин за свое участие получил от государства денежную премию. Агент Линдер ― чин вне очереди. Принимавшего активное участие в задержании преступников бывшего начальника Варшавского сыскного отделения Куртановского наградили орденом Святого Владимира 4 степени и через две недели перевели в наш город на должность начальника Харьковского сыскного отделения.
В дальнейшем судьбы всех участников сложились по-разному. В начале 1917 года благодаря Временному правительству Куртановский оказался в харьковской тюрьме. Там он встретился с Горошком, Квятковским и другими участниками известного нам ограбления. К чести «варшавских» воров следует отметить, что ничего плохого они ему там не сделали. Благодаря личному ходатайству Кошко перед князем Г. Е. Львовым (фактическим главой государства в то время) Куртановский был освобожден. В 1918 году он эмигрировал в Польшу и занял пост начальника Варшавского уголовного розыска. Со временем Линдер перебрался туда же. Правда, в правоохранительные органы талантливый агент не пошел, а стал заниматься коммерцией. Узнав о своем предстоящем аресте, в 1918 году Аркадий Францевич вместе с сыном сбежал из Москвы под видом актера и декоратора в составе театральной труппы в Киев.
Когда город захватили красные, на одной из улиц он случайно встретил Квятковского и Горошка. Однако бывшие грабители не только не причинили ему вреда и не выдали большевикам, а, видя поношенную одежду Кошко, предложили ему денег. Тот, ясное дело, отказался. Из Киева бывший легендарный сыщик перебрался в Одессу, затем в Крым, Константинополь и, наконец, в Париж. Торгуя мехами, чтобы выжить в столице Франции, Кошко получил предложение от англичан занять должность в Скотланд-Ярде. Однако вынужден был отказаться, так как работа в британской полиции подразумевала принятие подданства страны. Скончался выдающийся криминалист в Париже 24 декабря 1928 года. Фамилии и имени харьковского банковского служащего, сдавшего всю банду, Кошко так никогда и не раскрыл.
Так что, проходя в очередной раз мимо здания на углу нынешнего Плетневского переулка и Павловской площади, вспомните прекрасную историю об «ограблении века», талантливых сыщиках, благородных бандитах и обманутом муже. Ведь наши харьковские события также интересны и достойны памяти.
Любите ваш город и он ответит вам взаимностью. Все самое интересное только начинается.