Мало кто помнит что с 1900 по 1907 год в Харькове жил и творил тот, кого потом назовут «Король смеха в изгнании».
Выдающийся писатель, сатирик, театральный критик — Аркадий Тимофеевич Аверченко прожил в нашем родном городе около 7 лет и был уволен с Харьковского места работы со словами «Вы хороший человек, но ни к чёрту не годитесь».
Аверченко знал и любил Харьков, именно поэтому в его творчестве так много Харькова и харьковчан.
Но пусть кратко, о своем Харьковском периоде расскажет нам сам Король смеха, которому еще только предстоит через несколько лет на одном из последних пароходов армии Врангеля, уйти в изгнание…
Когда правление рудников было переведено в Харьков, туда забрали и меня, и я ожил душой и окреп телом…
По целым дням бродил я по городу, нахлобучив шляпу набекрень и независимо насвистывая самые залихватские мотивы, подслушанные мною в летних шантанах — месте, которое восхищало меня сначала до глубины души…
Работал я в конторе преотвратительно, и до сих пор недоумеваю, за что меня держали там еще 6 лет, ленивого, смотревшего на работу с отвращением и по каждому поводу вступавшего не только с бухгалтером, но и директором в длинные и ожесточенные споры и полемику.
Вероятно, потому, что был я превеселым, радостно глядящим на широкий Божий мир человеком, с готовностью откладывавшим работу для смеха, шуток и ряда замысловатых анекдотов, что освежало окружающих, погрязших в работе, скучных счетах и дрязгах…
Литературная моя деятельность была начата в 1905 г. и была она, как мне казалось, сплошным триумфом. Во-первых, я написал рассказ… Во-вторых, я отнес его в «Южный край». И в третьих, (до сих пор я того мнения, что в рассказе это самое главное), в третьих, он был напечатан!
Гонорара я за него почему-то не получил и это тем более несправедливо, что едва он вышел в свет, как подписка и розница газеты сейчас же удвоилась…
Те же самые завистливые, злые языки, которые пытались связать день моего рождения с каким-то еще другим праздником — связали и факт поднятия розницы с началом Русско-Японской войны.
Ну, да мы-то, читатель, знаем с вами, где истина…
Написав за два года 4 рассказа, я решил, что поработал достаточно на пользу родной литературы и решил основательно отдохнуть, но подкатился 1905 год и, подхватив меня, закрутил, как щепку.
Я стал редактировать журнал «Штык», имевший в Харькове большой успех, и совершенно забросил службу… Лихорадочно писал я, рисовал карикатуры, редактировал и корректировал, и на девятом номере дорисовался до того, что генерал-губернатор Пешков оштрафовал меня на 500 рублей, мечтая, что немедленно я заплачу их из карманных денег.
Я отказался по многим причинам, главные из которых были: отсутствие денег и нежелание потворствовать капризам легкомысленного администратора.
Увидев мою непоколебимость (штраф был без замены тюремным заключением), Пешков спустил цену до 100 рублей.Я отказался. Мы торговались, как маклаки, и я являлся к нему чуть не десять раз. Денег ему так и не удалось выжать с меня!
Тогда он, обидевшись, сказал:
— Один из нас должен уехать из Харькова!
— Ваше превосходительство! — возразил я. — Давайте предложим харьковцам: кого они выберут. Так как в городе меня любили и даже до меня доходили смутные слухи о желании граждан увековечить мой образ постановкой памятника, то г. Пешков не захотел рисковать своей популярностью.
И я уехал, успев все-таки до отъезда выпустить 3 номера журнала «Меч», который был так популярен, что экземпляры его можно было найти даже в Публичной библиотеке.